Дело ЮКОСа:

Противоречия между государственной властью и частной властью денег в России

Поучения о правильном обхождении с олигархами можно часто слышать от западных специалистов, которые считают себя ответственными за правильное управление Россией. Во-первых, они отнюдь не стараются ничего приукрасить, говоря о том, какими способами российские олигархи достигли своего богатства. Конечно, дескать, это произошло без соблюдения норм правового государства – а как же иначе комсомольский активист мог за короткое время превратиться из торговца поддельным коньяком во владельца банка, а затем и в долларового миллиардера?! Но как только российская прокуратура добирается до главы ЮКОСа, то – во-вторых – на Западе тут же отмечают несоблюдение принципа равенства, то есть тяжкий случай правонарушения: ведь "этим занимались тогда все". Само собой разумеется, из этого ни в коем случае не вытекает необходимость генерального пересмотра итогов тогдашней приватизации. Поскольку, в-третьих, тогдашние жулики и финансовые аферисты составляют сегодня самое ценное, чем может обладать высокоразвитая нация, – сословие предпринимателей. И кто же, как не они, заслуживает безусловной защиты правового государства!

Еще несколько лет назад, во время кризиса 98-го, западные наблюдатели сами с удовольствием отдали бы некоторых российских олигархов под суд, а тому же Ходорковскому – в то время главе банка Менатеп – предъявили бы обвинение в липовом банкротстве. Теперь же, руководствуясь своим безошибочным правовым чутьем, они приходят к прямо противоположному выводу: для российского капитала, с его неблаговидной фазой первоначального накопления, нужно сделать этакое правовое исключение. "Приоритет" в данной ситуации должен быть отдан "принципу правового мира" – не в последнюю очередь для того, чтобы "восстановить доверие иностранных инвесторов к краткосрочной и долгосрочной платежеспособности" (глава фирмы "Даймлер" и председатель Восточного комитета германской экономики Мангольд в газете "Франкфуртер Альгемайне Цайтунг" за 11.11.03). Похоже, что иностранные инвесторы, чье робкое доверие только пострадало бы от правового освещения недавнего прошлого олигархов, сегодня уже находят в их делах много привлекательного. Так, самый знаменитый на сегодня представитель вида олигархов был объявлен образцом рыночно-правового благородства в прямо-таки гротескной манере:

"ЮКОС можно считать образцовым примером того, как концерны, сформировавшиеся в результате диких битв за передел имущества в девяностых годах, превращаются благодаря международным консультациям и западному менеджменту в современные и транспарентные крупные предприятия" ("ФАЦ" за 10.07.03).

И действительно: Ходорковский нанял себе американских менеджеров – специалистов из страны красивейших финансовых афер последних годов (Энрон и проч.); он организовал по-настоящему глобальное "корпоративное управление" с перемещением своей собственности вплоть до Кипра и Гибралтара – с довольно транспарентной целью: избежать контроля и налогообложения денежных потоков в России. Ну как тут можно было ответить нашему примерному ученику уголовным преследованием? А учитывая все наши надежды на российское сырье, не исключается и угроза правам человека. Так что на всякий случай приводятся в готовность группы правозащитников в Москве и международные адвокаты. Ведь сколь несомненным – по единодушной оценке наших специалистов – является моральное перевоплощение ЮКОСа, столь же обоснованы, с другой стороны, подозрения в нечистоплотных махинациях российских властей.

В каких вопросах и количествах правовое государство нужно России – в этом глава "Даймлера", вероятно, потому так хорошо разбирается, что речь идет о правовой ценности под названием деньги. Так что тут он просто не мог не дать российскому президенту настоятельный совет: "провести четкую грань между алчностью государства, с одной стороны, и достойными защиты экономическими интересами – с другой". То есть в России, согласно Мангольду, распределение ролей между общественной пользой и своекорыстием происходит несколько иначе: в этой стране не действует гражданская теорема, согласно которой государство – это "мы все", само воплощение общественного блага. И слово "алчность" должно подчеркнуть, что стремление российского государства к обогащению является очень непорядочным – в отличие от такого же стремления олигархов. В ходе всегерманской разъяснительной работы это было подробно расписано и затем преподнесено в виде истинной подоплеки разногласий между Путиным и Ходорковским: в Кремле идет борьба за передел доходов между кланом из бывшего КГБ и "семьей" Ельцина. То, что в России выдает себя за политику, руководствуется на самом деле низменными мотивами, преследуя ничтожные частные интересы. А экономику с ее "достойными защиты" интересами нужно, напротив, оберегать как по-настоящему общественное благо. Обратите внимание, какой неподкупный взгляд на вещи! "Экономика" заслуживает безусловного почета; почему – разъяснять не нужно: ведь каждый знает, что она всех кормит... В том числе и в России, где даже самый поверхностный взгляд на вещи не cможет обнаружить признаков того, чтобы она кормила рядового россиянина. Но это, конечно же, мелочи...

Проводя свое расследование – кто и по каким неблаговидным мотивам встал на пути у нашего любимого олигарха – западная общественность указывает также и на то, что данный конфликт связан с политикой. Путин, дескать, обращается к государственно-правовым нормам "только" для того, чтобы убрать с дороги политического соперника: идет борьба за власть. И, конечно, от внимания комментаторов не ускользнул тот факт, что тут опять не обошлось без пресловутой русской склонности к подавлению свободы. За что идет эта борьба, какие политические противоречия столкнули Кремль и нефтяного магната – это уже неважно. Борьба за власть идет в том смысле, что российская государственная власть находится в состоянии войны с теми, кого она уполномочила заправлять экономикой, – и это представляет большой интерес для наблюдателей из соответствующих кругов на Западе, в связи с чем они обильно и пристрастно оценивают эту войну, тем более что ни политической, ни экономической российской власти со стороны бедствующих масс ничего не угрожает; да их никто и не спрашивает.

Очевидно, что в лице Ходорковского затрагиваются важные западные интересы, – чем и объясняется проводимое западной общественностью моральное противопоставление участников этого конфликта. Редкие случаи прибыльной приватизации советского наследия развились до международных вопросов завладения собственностью, в связи с чем недавние "бароны-разбойники" превратились в почтенных личностей, став объектами защиты таких высоких инстанций, как Комиссия Евросоюза и Госдепартамент США.

Своеобразная "война" государства и капитала

В России сцепились государственная власть и частная власть денег – в лице своих представителей. Причем настолько основательно, что государство решило положить конец ведущему капиталисту страны, а тот, в свою очередь, принимает меры, чтобы прибрать к рукам государственную власть. Причиной этого столкновения послужила противоположность интересов к одному и тому же предмету.

Вступив на путь капитализма, российское государство превратило материальное наследие Советского Союза в частную собственность. Оно уполномочило новых собственников управлять этим наследием согласно новому экономическому порядку, то есть использовать национальные источники богатства – включая "человеческие ресурсы" – как средство личного обогащения. При этом оно рассчитывало на то, что таким образом в стране сформируется всеобъемлющая капиталистическая экономика, и под частным руководством промышленные ресурсы мировой державы будут вовлечены в производство богатства, приносящего денежные доходы и обеспечивающего экономический рост. А это, в свою очередь, подведет новую, намного более эффективную базу под финансовую мощь государства.

В результате возник новый класс собственников. Он присвоил себе все, на чем можно зарабатывать деньги в России, и обогатился в соответствии с государственным поручением. С помощью финансово-технических трюков он перевел денежные источники страны в свое владение. В области добычи нефти и газа, цветных и благородных металлов, а также в сфере производства энергии и алюминия он создал объединения громадных размеров, конкурентоспособные в мировом масштабе и располагающие изрядным кредитом, как отечественным, так и зарубежным. Однако капитализации страны за этим не последовало – по крайней мере, в значительном, а тем более в желаемом масштабе. Вдруг выяснилось, что из всего экономического инвентаря бывшей мировой державы (не считая производства оружия, подведомственного государству) по существу только лишь месторождения полезных ископаемых годятся в качестве источников личного обогащения. Производство капиталистического богатства, использование национальной рабочей силы для приумножения собственности, учреждение в обществе доходов, составляющих валовой национальный продукт и образующих источники доходов государства, – все это можно было наблюдать лишь в отдельных случаях.

Так российская государственная власть столкнулась с неприятным результатом. В ходе "приватизации" своего инвентаря она экспроприировала себя и свою нацию. На единственных функционирующих денежных источниках сидят несколько человек, извлекающих необыкновенную выгоду из перехода к капитализму. То, что в России может назвать себя "экономикой", по большому счету исчерпывается добычей полезных ископаемых. Остальным членам общества государство тоже поручило зарабатывать деньги – но у них практически нет такой возможности. Российское правительство управляет "страной, где 17 миллиардеров и 40 миллионов нищих" (Борис Немцов из Союза Правых Сил, "Хандельсблатт", 02.09.03), – и такую ситуацию считает нетерпимой не только само правительство, но и его политические оппоненты. Ибо в результате попадает впросак и государственная власть – ведь теперь, по правилам рыночной экономики, ей нужно финансировать себя, конфискуя долю от частных доходов.

Таким образом, российское правительство видит перед собой следующую задачу: источники личного обогащения, монополизированные олигархами, нужно сделать богатством нации и впрячь в капиталистический подъем России. Руководство страны не считает, что России необходимо "оздоравливающее свертывание" в своего рода банановую республику, как то доброжелательно советуют западные специалисты по рыночному благоразумию. В конце концов, правительство России вознамерилось предотвратить ее деградацию, проводимую империалистами, и спасти остатки влияния, унаследованные от супердержавы, используя при этом военную мощь, чтобы подчеркнуть, а то и отстоять вес и значимость российского суверенитета. И с доселе неудачной капиталистической карьерой нации оно тоже мириться не собирается. Остальная часть страны не должна приходить в упадок, ее необходимо сохранить как основу государственной власти и возможного капиталистического использования, сверх того нужна конкурентоспособная инфраструктура, чтобы привлечь зарубежных инвесторов.

Из этой программы вытекают требования к собственникам российских денежных источников. А те, в свою очередь, по мере возможностей пытаются от этих требований уклониться. Ведь они отнюдь не считают, что их собственность предназначена для чего-то другого, кроме как для приумножения в их руках.

Конфликты между капиталом и государством, которое строит капитализм

Во-первых, деловые интересы олигархов вступают в противоречие с интересами государства ввиду особой государственной политики по обеспечению в стране условий для вложения капитала. Вопреки "трезвой" проверке страны и людей на предмет их пригодности для капиталистического бизнеса, российское правительство не хочет их списывать в таком громадном масштабе и обязывает снабжать российские регионы горючим даже тогда, когда имеющаяся там покупательная способность почти не приносит прибыли, в то время как нефтедобытчики не видят никакого проку в таком коммунальном обслуживании во имя сохранения разоренной нации. Они противятся государственному требованию полномасштабного внутреннего обеспечения нефтью, требуя, в свою очередь, уменьшить национальное энергоснабжение в пользу экспорта. После того как государство пригрозило олигархам закрыть доступ к нефтепроводной системе и морским портам в экспортных целях, они уступили и взяли на себя снабжение российских регионов. Но при случае они все же дают понять, какой властью они обладают: "Ходорковский сделал по российскому телевидению косвенное предупреждение, что ЮКОС мог бы прекратить снабжение российских регионов" ("ФАЦ" за 12.07.03). Помимо этого олигархи настаивают на "выравнивании цен"; при этом они делают ставку на ЕС, который в ходе спора об условиях принятия России в ВТО усмотрел запрещенный демпинг в установленных российским государством внутренних ценах на энергоносители. А кто в России вообще в состоянии платить свободные рыночные цены – это, в конце концов, уже не проблема Ходорковских и ЕС.

Помимо этого, право частных собственников на прибыль вступает в противоречие с потребностью государства сформировать бюджет. Чем яснее становится тот факт (вопреки ожиданиям в начале рыночного эксперимента), что экспорт сырья и энергоносителей наряду с экспортом стратегических товаров является для нации единственным эффективным источником денег, тем решительнее государство настаивает на своей доле в доходах от использования этого источника. И для достижения этой цели еще недостаточно составить соответствующие законы и положения об их применении. Напротив: установление государственного контроля требует борьбы с деловым миром, который использует все средства мирового рынка, чтобы уйти от налогообложения, – что официально регистрируется как "утечка капитала". Да и внутри страны сбор налогов находит мало сочувствия. Причем это принимает не такие мягкие формы, как в Германии, когда, с одной стороны, члены правления Федерального союза германской промышленности и министр финансов Ганс Айхель жалуются на ущерб, который налоги причиняют бизнесу, а, с другой стороны, существует целое сословие профессионалов, которое зарабатывает тем, что находит легальные способы уклонения от налогов. В России идет борьба за налоговые прерогативы; государство подвергается проверке на предмет того, обладает ли оно вообще необходимой властью, чтобы придать своим законам реальную силу, и насколько этой власти хватает за пределами России. Зачастую оно даже посылает опергруппы, чтобы добиться исполнения налоговых обязательств; с другой же стороны, экономические воротилы наступают на налоговые прерогативы центра, беря на содержание локальные власти, чтобы изменить законы в свою пользу. Так, глава ЮКОСа перенес резиденцию одной из своих фирм назад в провинцию, где ему предоставили другие условия, а его коллега Абрамович дошел до того, что сам занял пост губернатора Чукотского полуострова, чтобы затем основать там оффшорный налоговый рай. 1)

Доход от экспорта сталкивает государственные и частные интересы еще и потому, что речь идет об иностранной валюте, которая, в отличие от рубля, безусловно пригодна для любых международных сделок. Наличие валютных доходов дает олигархам свободу проводить международное сравнение инвестиционных сфер – и в результате этого сравнения они не видят никаких оснований, чтобы идти на неоправданный риск и пускать свои кровные на капиталистический подъем России. Так что доходы от внешней торговли лишь отчасти реинвестируются в России, при этом не выходя за пределы сырьевого сектора. И даже в этом секторе они не достигают тех размеров, которые, по мнению российского правительства, необходимы для разработки новых месторождений. Обладатели больших денег предпочитают получать гарантированную прибыль от вложений в западный бизнес.

Итак, поскольку валютные доходы не вливаются в национальный экономический оборот и не оседают затем в национальном банке, государственной власти приходится специально обязывать владельцев валюты к тому, чтобы они продавали национальному банку определенную часть своей валюты за рубли. Существование валютного фонда необходимо государству как гарант международного бизнеса; помимо того, российское государство поставило себе целью сократить внешний долг, чтобы вылезти из долговой ямы и обрести некоторую свободу действий во внешней экономике. Это еще одна причина, по которой государство стремится контролировать денежные потоки; российский же деловой мир использует всю свою находчивость, чтобы скрыть валютные доходы при помощи оффшорных компаний и творческого составления балансов.

И вообще, государство хотело бы, чтобы экономический рост перекинулся из сырьевого сектора на более перспективные отрасли, стабилизировав государственный кредит, который тогда стимулировал бы дальнейший экономический рост. Успех нации должен наступить строго по рыночным правилам, находясь в зависимости от успеха ее частных деловых субъектов, – однако то и другое расходится в разные стороны. При этом отсутствует "диверсификация", требуемая властями от "предпринимателей", – т.е. репатриация прибыли от сырьевого бизнеса для поднятия капиталистического производства и в других отраслях. Зависимость нации от сырьевого бизнеса перерастает в хронику, а в это время нефтяной капитал приобретает американские сети бензоколонок и английские футбольные команды. Отсюда у властей возникает подозрение, что олигархи только используют Россию, вместо того чтобы ей служить; что они эксплуатируют ее природные богатства и думают только о собственной выгоде. Этим они лишь закрепляют за страной невыносимый статус бывшей мировой державы.

И наконец, государственная власть настаивает на использовании национальных ресурсов в соответствии со своими стратегическими интересами. Она работает над превращением своей страны в энергетическую державу, которая, имея за спиной соответствующий потенциал в СНГ и трубопроводную монополию на значительной части бывшего Советского Союза, должна завоевать на мировом рынке позиции для своих интересов. Растущая доля в международном энергетическом бизнесе должна придать России достаточно веса, чтобы международные инвесторы не смогли обойти ее стороной, а роль поставщика важного стратегического материала помогла бы восстановить уважение по отношению к государству. По этим причинам политическая власть настаивает на том, чтобы контролировать сырьевой бизнес, имеющий чрезвычайное политическое значение: право на последнее решение о полезном для государства использовании источников сырья должно быть оставлено за государством – через выдачу лицензий и составление соответствующих законов; к тому же должны быть сохранены инструменты торговой политики и контроль за трубопроводной сетью – путем сохранения в государственной собственности нефтяных и газовых концернов Роснефть и Газпром, а также трубопроводной компании Транснефть.

Главе ЮКОСа рыночная экономика представляется иначе: политические условия он критикует как недопустимое государственное вмешательство и ограничение деловой активности, выдвигая при этом требование, чтобы частным лицам было предоставлено единоличное право на принятие решений практически во всех внешнеторговых делах. К тому же он потребовал ликвидации государственной монополии на систему нефтепроводов и устранения недобросовестной конкуренции со стороны Газпрома и Роснефти. И если уж правительство не может предоставить своим деловым кругам подходящие транспортные средства и пути – к примеру, для запланированных Ходорковским поставок нефти в Китай и США, – то пусть оно выдает частным лицам лицензии на строительство нефтепроводов. Правда, тем самым оно приватизировало бы также и принятие решений о том, какие транспортные пути должны быть построены – включая их политическое значение как инструмента российской дипломатии. Но государственная власть не намерена позволять, чтобы нефтяные магнаты со своими деловыми интересами принимали решения об установках во внешней политике, отняв у российских властей это средство внешнеполитического влияния, – ведь речь идет о проектах такой величины, что сегодняшний российский экспорт нефти увеличился бы почти вдвое.

Все эти противоречия приводят к тому, что между главными лицами государства и парой-тройкой капиталистов не складывается взаимовыгодных отношений. Конечно, представители сословия олигархов никогда не занимаются политикой иначе, как сверяя государственные проекты со своими интересами и оценивая их по этому критерию. Но в России они не боятся заходить дальше и задаются вопросом, докуда они могут дотянуться со своими священными интересами; в какой мере они должны терпеть государственные вмешательства и ограничения, и должны ли вообще. Не в последнюю очередь поэтому – с тех пор, как Путин стал президентом, – государственная борьба по "восстановлению вертикали власти" распространилась и на российских финансовых воротил. Ведь в этом конфликте интересов Ходорковский и Ко защищают не только свое свободное мнение, как то пытаются изобразить их сторонники на Западе; помимо этого – в отличие от широких масс обыкновенных граждан – олигархи обладают еще и средствами, чтобы претворить свое свободное мнение в жизнь.

Соперничество за политическую власть

Конечно, западные обозреватели тоже разглагольствуют о борьбе за власть, однако не похоже, что они знают, о чем говорят, и что они в состоянии отличить конфронтацию в России от капиталистического нытья а-ля Олаф Хенкель 2) или от принятого на Западе лоббизма. Противостояние в России не имеет ничего общего с демократическим диалогом, в котором государственные любимчики требуют от признанной ими государственной власти принять во внимание их интересы – с уверенностью, что в принципе обратились по адресу, в связи с чем они подкармливают сразу все партии, но все равно никогда не бывают довольны правлением. В России ведется борьба за саму власть, причем в фундаментальном смысле: с одной стороны, интересы дельцов напрямую отрицают интересы государства, а сами дельцы уклоняются от законов или обходят их, то есть подтачивают государственный суверенитет. С другой стороны, в кругах олигархов то и дело возникает потребность самим взяться за политику и в этой сфере разыграть экономические средства воздействия, чтобы прибрать к рукам государственную власть и привести ее в соответствие со своими запросами.

Уже в первом блестящем достижении на этом поприще, когда олигархи предотвратили грозившую победу КПРФ на выборах и обеспечили дальнейшее президентство Ельцина, – что было по достоинству оценено на Западе как великий вклад в дело свободы, – они продемонстрировали тонкое понимание новой рыночной экономики, которая позволяет за деньги приобретать институты демократического формирования общественного мнения, средства массовой информации, а также голоса избирателей и партии. Учитывая бедственное экономическое положение в стране и неспособность политической власти лучше подкупать своих функционеров, – как это принято в преуспевающих капиталистических странах, – устоять против таких соблазнительных предложений со стороны олигархов довольно сложно. Органы государственной власти тоже более или менее подкупны, вплоть до Думы, – что открывает широкий простор для действий по лоббированию подходящих законов. Российские газеты ведут учет парламентариев, находящихся на содержании различных концернов 3), а глава ЮКОСа, как сообщалось, летом окончательно попал в немилость к Путину, чересчур усердно скупая депутатские голоса против неугодного закона о реорганизации налогообложения в сырьевом бизнесе. 4)

Рисуя идиллический образ показательного капиталиста – высокоморального олигарха, который заслуживает одного лишь восхищения как первый филантроп страны и борец за демократические идеалы в политике, – рисуя этот образ, западные приверженцы Ходорковского забывают упомянуть по крайней мере о том, что, финансируя целый университет в государстве, в котором образовательный сектор также страдает от недостатка денег, можно не только внести свой вклад в народное образование, но и создать себе собственных политических сторонников среди элиты. И формирование общественного мнения, за которое взялся теперь Ходорковский вслед за коллегами Березовским и Гусинским, – это не просто пропаганда своей позиции: олигархи хотели бы управлять мнениями, чтобы решать исход выборов. И когда такой человек объявляет о своих симпатиях в пользу определенных партий, то это значит, что ему важна их победа в партийной конкуренции и что он намерен обеспечить эту победу при помощи своих денег. Таким образом, обладатели экономической власти становятся хозяевами общественного мнения и партийной конкуренции, чтобы назначать политическую власть, соответствующую их частным интересам. Политическое руководство, расценив это как посягательство на государственный суверенитет, предприняло ответные меры.

Западные вопли о сталинизме выражают, однако, явно пристрастную точку зрения и попадают при этом пальцем в небо. Достаточно вспомнить часто цитируемые слова Путина, где он предлагает олигархам сделку: государство, мол, откажется от пересмотра итогов приватизации, если деловой мир не будет стремиться к большинству во власти. Такое предложение отнюдь не свидетельствует о стабильной и суверенной власти государства. И комментарии по делу Ходорковского, указывая на недочеты в российском правовом государстве, раскрывают намного больше, чем хотели сказать их авторы: ведь там, где приходится разрешать подобные противоречия, отсутствует необходимая основа правового государства – монополия власти, придающая политической воле реальную силу по отношению к частным интересам. К тому же потихоньку уже должно бы стать известно, что российское руководство является решительным сторонником капиталистической системы; оно ввело ее, – подобно любому другому госруководству, – чтобы добывать с ее помощью средства умножения своей власти. Именно эту цель преследует российское руководство в данной борьбе за власть: оно хочет заставить олигархический капитализм приносить национальную пользу, служить политической власти и заботиться о пригодности остальной нации для вложения капитала. При этом российское госруководство позволяет себе вторгаться в священную сферу частной собственности. Но, как известно, в мире уже имели место случаи, когда предприятия были огосударствлены или выращены как госпредприятия, и это вовсе не означало установления коммунистического режима. Яростно клеймя каждую государственную меру в России как возвращение к коммунизму, западная общественность забывает про тот банальный факт, что плодотворные взаимоотношения государства и капитала включают в себя подведение предпринимательской позиции под государственную монополию власти и ее законность. Несмотря на всеобщее превознесение предпринимательского сословия, временами этот факт все же всплывает. К примеру, термин "манчестерский капитализм" напоминает о том, что в годы формирования европейского капитализма государству тоже пришлось сначала поставить капитал на место, чтобы он относился со вниманием к своим собственным основам. С другой стороны, как это видно из "скандалов в третьем мире", и сегодняшние концерны вовсе не обязательно придерживаются установленных правил – в тех странах, где слабая государственная власть вынуждена им подчиняться.

...и не в последнюю очередь борьба за статус России в империалистическом мире государств

В этой борьбе за власть присутствует еще одна сторона: Запад, – причем задолго до своего официального вмешательства в лице различных послов и министерств иностранных дел. В связи с этим дело ЮКОСа окончательно стало "делом".

С тех пор как стало ясно, что Россия борется с дефицитом капитала, владельцы капитала из-за рубежа стоят наготове, чтобы помочь словом и делом. Они могли бы предоставить капитал, но выдвигают при этом свои условия и при посредстве своих правительств спорят с российским руководством о каждом законодательном положении, регулирующем рыночную активность, и особенно о правилах своего вхождения в российский бизнес.

Так что глава концерна ЮКОС в своих спорах с правительством может угрожать утечкой капитала, напоминая, что он со своим бизнесом не в последнюю очередь составляет ту российскую экономику, от которой зависит доверие Запада. 5) Ходорковский сделал иностранных кредиторов своими партнерами по бизнесу и завоевал расположение их правительств, чтобы выйти на большой американский рынок и обеспечить своему делу такую политическую протекцию, которая не просто находится вне пределов досягаемости российского правительства, но и нередко встает ему поперек пути. Своим великодушием к нуждающимся, своими миллионными пожертвованиями – к примеру, в пользу американской национальной библиотеки – нефтяной магнат наглядно продемонстрировал, что в споре о войне в Ираке он находится на стороне Америки, "с которой в перспективе необходимо заключить энергетическое партнерство" ("ФАЦ" за 11.07.03). Деятельность Ходорковского встретила за рубежом много сочувствия, которое нашло свое выражение во внушительном скоплении "серых кардиналов" в наблюдательном совете его банка Менатеп. Неудивительно, что американцы и европейцы задействовали в деле ЮКОСа своих послов, чтобы выразить беспокойство по поводу "инвестиционного климата в России". По той же причине самая последняя транспарентная идея Ходорковского – продажа четверти своей империи американскому нефтяному концерну – не вызвала у российского руководства особого восторга: ведь такая интернационализация имущественных отношений явно преследовала цель выйти из-под контроля российской государственной власти, поставив значительную часть национальной нефтедобычи в иностранное подчинение.

Так что у государств, которые со своим капиталом господствуют на мировом рынке и поэтому так озабочены инвестиционным климатом в России, дел невпроворот: им приходится снова и снова указывать российскому правительству на ненужные преграды, которые оно создало для притока капитала: ограничения для зарубежной собственности, условия приобретения российских фирм и т.д. и т.п. Эти преграды, дескать, необходимо убрать: ведь они "искажают конкуренцию" и поэтому на пути в ВТО обязательно должны быть устранены. Империалистические консультанты, которым никакой "открытости" не бывает достаточно, очевидно полагают, что раз уж российские полезные ископаемые (нефть, газ и т.д.) стали капиталистически доступны, то почему бы полностью не освоить их в обход российской собственности и российских денег. При молниеносной интернационализации национального имущества отпала бы необходимость в том, чтобы капитал, который можно на этом имуществе сделать, становился российским, а деньги, которые можно на нем заработать, укрепляли бы рубль. В идеальном случае вопрос о том, какая доля причитается российскому бюджету, решался бы нефтяными концернами.

Этот аспект от российских верхов в их конфликте с ЮКОСом не ускользнул: в современных империалистических расчетах на Россию как на поставщика энергоносителей, в империалистических требованиях приспособить себя для службы западному бизнесу заключены такого рода решения, от которых зависит, какая доля в доходах от бизнеса достанется или не достанется национальному балансу, – и тем самым, какого рода капитализм и какого рода нация там вообще сложатся. В ответ на угрозы из-за рубежа об утечке капитала и об ухудшении отношений российские верхи подошли к вопросу более принципиально, выйдя за рамки дела ЮКОСа: охваченная предвыборной борьбой страна получила к рассмотрению требование о том, чтобы принять во внимание всеобщее право народа на более высокую долю в доходах от сырья (под заголовком "природная рента" – как нарочно, именно для этого там снова вспоминают о Марксе), – т.е. чтобы более высокая доля прибыли от текущего бизнеса конфисковывалась властями. Против этого ни одна из политических партий не возражает. А массы в это время заняты борьбой за выживание, – но, несмотря на это, их тоже удается увлечь национальными идеями. Так что на предстоящих выборах они будут решать, выступить ли им за усиление порядка в стране или перекинуться на сторону безграничной свободы.

Примечания:

1) К сожалению, точно неизвестно, чем закончится этот выездной матч в качестве спонсора доброго правительства. В кругах немецких политологов уже раздались было восторженные отзывы о новой модели формирования государства, в котором государственные обязанности по совместительству исполняет олигарх: государство снизу, ничего лишнего, никакой бюрократии, одна только польза! Однако с тех пор, как этот самый Абрамович инвестировал свои деньги не в чукчей, а в американский хоккейный клуб и в английскую футбольную команду, его имя воплощает в себе олигарха, предавшего родину, вызывая ненависть у всех русских националистов. К тому же его налоговый рай российское правительство уже прикрыло. назад

2) Олаф Хенкель – немецкий капиталист; в отношениях с государством одна из самых капризных "принцесс на горошине" среди представителей этого класса в Германии (примечание переводчика). назад

3) "– Какие структуры являются основными спонсорами политических партий, заявивших об участии в парламентских выборах? Произошли ли какие-то изменения по сравнению с прошлыми выборами?
– "Единую Россию" поддерживает пул спонсоров: ЮКОС, "ЛУКойл", металлургические компании, группа МДМ. КПРФ спонсируют в частном порядке некоторые совладельцы ЮКОСа, а также агрохолдинги и некоторые другие структуры. СПС по-прежнему придерживаются модели, о которой они неоднократно заявляли: ни один из спонсоров не может иметь более 10% "уставного капитала". Но это публичная позиция. В действительности РАО "ЕЭС России" финансирует порядка 45-50% избирательных расходов. Остальные средства они добирают за счет мелких инвесторов. Преимущественный спонсор "Яблока" – ЮКОС...
– Какие корпорации и финансовые структуры, на ваш взгляд, получат наиболее сильное представительство в Госдуме?
– Безусловным лидером будет ЮКОС. На втором месте – "Русский алюминий" в блоке с МДМ. Далее будут следовать другие нефтяные компании и металлургические структуры. Еще дальше – более мелкие и менее влиятельные компании. Всего около 60% депутатских мест будет контролироваться разного рода корпорациями из нефтяного, металлургического, финансового и потребительского секторов. При этом около 20% – это открытые лоббисты, а 40% – скрытые. Наиболее сильными будут нефтяное и металлургическое лобби. Между ними наверняка развернется сильная борьба за дележ постов в бюджетном комитете" ("gazeta.ru" за 16.10.03). назад

4) "Так, нефтяной предприниматель Ходорковский открыто заявил о своем намерении создать себе в парламенте блокирующее меньшинство, чтобы защитить собственность олигархов от политического и полицейского просвечивания" ("Хандельсблатт", 02.09.03).
"...Ходорковский... попытался получить контроль над Думой – в основном, покупая новых депутатов. Некоторые люди в Москве – справедливо или нет – выражают озабоченность тем, что, заполучив контроль над Думой, Ходорковский мог бы воспользоваться своей позицией, чтобы добиться амнистии для большого бизнеса и помешать власть имущим изымать нефтяную и газовую ренту, а то и осуществить изменения в конституции, благоприятные для большого бизнеса" (A discussion meeting with Lilia Shevtsova, Carnegie Senior Associate, on the implications of the recent scandal surrounding the Russian oil company Yukos).
"Причина этого кризиса заключается в неспособности государственной элиты и государственных учреждений разрешить самую большую проблему, которая стоит перед Россией на современной стадии ее 'трансформации'. Речь идет об объективной напряженности, вызванной колоссальной концентрацией богатства в руках отдельных олигархов. Без всякого злого умысла с их стороны – и со стороны государственных властей – это богатство совершенно естественным образом стремится к тому, чтобы захватить государство. Нечто подобное уже происходило в конце девяностых годов, когда во время второго президентского правления Ельцина его администрация фактически была приватизирована ведущими олигархами того периода... Однако толчком к теперешнему кризису послужила особая политическая акция. В Кремле заметили, что ЮКОС скупает голоса депутатов, чтобы заблокировать проект закона о налогообложении нефтяной промышленности. Возражения Путина против такого поведения можно понять, поскольку речь идет о неприкосновенности государства. Очевидно, он посчитал это нарушением неписаного 'исторического компромисса', который был заключен им с олигархами в июле 2000 года и предлагал им фактическую амнистию приватизации 90-х годов при условии, что они не будут вмешиваться в политику" (United Financial Group, 27.10.03). назад

5) "Произойдет значительная утечка капитала из страны. Многие инвестиционные решения будут отложены. Я почувствовал это во время своих встреч с влиятельными бизнесменами в Соединенных Штатах" ("ФАЦ" за 17.07.03). назад

[ в начало ▲ ]