GegenStandpunkt |
Из журнала MSZ 3-1990
Национальное самосознание – это такое своеобразное объяснение приверженности к своему отечеству. Люди, дескать, живут под тем или иным национальным руководством не по причине принуждения, а также не из политических соображений собственной выгоды, а потому что принадлежат к особой разновидности людей и обладают определенными качествами, присущими этой разновидности. Независимо от индивидуального своеобразия и изменчивости политической воли гражданина существует, оказывается, прирожденный национальный характер, который побуждает не только к единству со своими соотечественниками, но и к подчинению своей – национальной – политической власти.
Итак, «национальное самосознание» – это современная расистская формула неопровержимости национализма; это догма, для которой нет доказательства, зато есть «наглядные примеры». Подобные примеры призваны проиллюстрировать исконную, догосударственную общность, которая якобы делает из определенного количества людей народ – даже тогда и именно тогда, когда они не являются народом одного и того же государства или вообще не имеют государства.
...является примером того, по какому принципу выбираются эти признаки. Все переиначивается: ту общность, которая возникла в результате осуществления государственной воли, выдают за догосударственную особенность, которая будто бы нашла выражение в государстве. Но национальный язык – это не результат естественного развития первичных диалектов, а искусственный продукт политической власти. В одних случаях это «литературный язык», внедренный в пределах подвластной территории, в других случаях это «официальный язык», введенный в качестве служебного и делового способа общения, не считаясь со случайными локальными наречиями.
Далее возникает вопрос, какое такое «самосознание» на этом строится. В конце концов, общий язык не создает общих интересов. Наличие у людей общих целей и взглядов не зависит от языка, поскольку каждый, кто им владеет, может с его помощью выражать свои мысли независимо от их конкретного содержания. Утверждение о том, что из-за общности языка все прочие противоположности и различия не имеют значения, – это грубая ложь, которая кажется убедительной только тому, кто призывает забыть обо всех остальных интересах, кроме «национального самосознания».
И тут похожая загвоздка. Если произведения искусства считают национальным достоянием, то причина этого не может заключаться в самих художественных произведениях – ведь ноты и рифмы, как известно, не носят цветов национального флага; общепризнанность тут тоже ни при чем, ведь вкусы – это дело субъективное, которое не зависит от страны происхождения стихов или картин. Часто можно слышать, что в художественных произведениях проявляется индивидуальность автора, но тем не менее на них также смотрят как на коллективную собственность, причем опять же благодаря воле государства. «Присваивая» духовные ценности, государство стремится к ним пристроиться и разделить их славу. Поэтому оно заботится о том, чтобы народ знал «своих» поэтов и мыслителей – как минимум по фамилии. Народ учат смотреть на историю искусства через национальные очки и видеть в «великих произведениях» предмет национальной гордости – даже тогда и именно тогда, когда склонность к искусству у людей отсутствует или они по-другому удовлетворяют свои культурные потребности.
«Общая история» дает еще меньше оснований любить свое отечество. Тот, кто говорит об общей истории как о единых узах, которые связывают «всех нас», все равно не подразумевает под этим давно минувшие времена, когда в догосударственный период дикие племена занимались охотой и собирательством. Наоборот, он имеет в виду политические завоевания, которыми может похвастаться современное государство и его правовые предшественники и которые, как правило, достигались путем обильного кровопролития, стоившего политическим предкам сегодняшних граждан здоровья и жизни. Современное же население призывают видеть в этом не вредные для него ошибки, а формирование общества с единой судьбой. За это общество можно испытывать гордость или стыд – но в любом случае о нем нужно думать как об общем деле, в котором существуют права и обязанности, причем совершенно независимо от каких-либо индивидуальных интересов.
В чем заключаются эти права и обязанности – это определяется не «национальным самосознанием», а политическим руководством. Когда идет речь об установках во внутренней политике и общественном устройстве или о внешнеполитических претензиях на ресурсы других государств, то дело народа – смотреть на политические маневры своей власти как на решение национальных задач и разделять ее цели. Для этого необходимо закрывать глаза на противоречие между властью и подвластными, между государством и гражданином. Если народу это оказывается по силам, то государство получает возможность ссылаться на него и утверждать, что действует по его поручению. И тогда требуемое властями повиновение предстает уже не как подчинение государству, а как выражение воли народа. Чем больше национальных задач, тем больше пользы от идеи народной воли, которая, словно вторая натура, обитает в каждом человеке, хочет он того или нет, этакое «национальное самосознание», которое легитимирует государство.
В конце концов, всегда можно указать на что-то общее между людьми одного государства и тем самым привести «наглядный пример» для оправдания своей идеологии.
© GegenStandpunkt Verlag, München (издательство „Гегенштандпункт“, Мюнхен) 2006 |
[ в начало ▲ ] |